Грузинки, подобно черкешенкам, о которых мы будем говорить ниже, играли важную роль на всех рынках турецких невольниц. Число этих несчастных, как назвали бы у нас, простиралось до тысячи в год.

Грузинки гораздо интеллигентнее черкешенок, властолюбивее и искуснее в интригах, поэтому они не только быстро осваивались с новой участью, но и умели добиваться решительно полной власти в гаремах магометанских вельмож. Мы уже обратили внимание читателя на то разнообразие, которое представляет Кавказ относительно племен, типов и народов, большею частью чуждых друг другу по происхождению, языку и обычаям. Хотя в программу нашего труда и не входят этнографические описания, но все-таки нам кажется необходимым познакомить хотя немного читателя с этими разнообразными народами.

Округа и долины высоких гор Северного Кавказа близ Кубанской области, а отчасти включая и последнюю, были заняты до завоевания их русскими, черкесскими племенами или адыгами. Так как, начиная с низменного берега или Кубанской губы, главный хребет Кавказских гор возвышается только мало по малу, то местные особенности первоначальной территории черкесов ничем существенно не отличаются от других средних возвышенностей...

Мы остановимся на северных покатостях, где находится территория черкесов до источников Кумы, текущей к Каспийскому морю через степи ногайских татар. Теперь эта область совсем не обитаема... У самых истоков Кубани, следовательно поворачивая к югу и достигнув вершины Эльбруса, начинается страна кабардинцев. Она делится на большую и малую Кабарду и так как по своему положению доступнее других областей, то и прежде всех их была завоевана русскими...

К народам среднего пояса причисляли прежде всего еще черкесское племя абадзев, живших к югу и юго-востоку от адыгов. Сюда примыкают абазы, начиная от истоков Кубани до снежной вершины Эльбруса...

Не менее разнообразия представляют племена, населявшие южные склоны Кавказских гор, и отчасти еще и теперь их населяющие, хотя здесь эмиграция произвела сильное опустошение. Большею частью это племена черкесского происхождения, именно натухайцы на самой границе северо-западной части Кубанского Кавказа, потом шапсуги, на берегу Черного моря, а за ними следуют по порядку убыхи, зами и абхазы.

Из всех племен наибольшее внимание обращают на себя черкесы, чеченцы и отчасти лезгины. Первые замечательны своими войнами с русскими и еще более тем, что их женщины и девушки издавна считались самыми ослепительными красавицами во всем мире. Действительно черкесы отличаются от всех кавказцев своей воинственностью, пропорциональностью телосложения и другими физическими преимуществами. Замечательно, что везде, где этот народ смешивался с татарами, турками или казаками, влияние черкесской крови видимо облагораживало черты лица и осанку.

Внешние физические преимущества, отличающие черкесов, особенно выразились в их женщинах. Они славились издавна своею замечательною красотою; нужно ли нам присоединиться к общему хору и воскурить снова фимиам перед этим идеалом женской красоты? По большей части черкешенки невелики ростом и очень нежного сложения; они черноволосы, с блестящими, выразительными черными глазами; каждое их движение исполнено живости и неподражаемой грации. Цвет лица нежнее и белее, чем у других кавказских женщин и так как у них не везде в обычае закрывать лица, то путешественник чаще, чем он смел бы надеяться, может увидеть эти прелестные, изящные создания... Что касается до одежды черкешенок, то они в особенности любят голубой шелк, затканный золотом и серебром, точно так же украшенный пояс с золотой или серебряной пряжкой стягивает стан. Легкая шаль, большею частью светлого цвета, обматывается около головы в роде турбана или ниспадает грациозными складками на затылок и плечи. Если нужно закрыть лицо, то употребляют довольно прозрачное кисейное покрывало. Особенно очаровательна должна быть подобная красавица где-нибудь в живописной лесистой местности. Молодой черкес при такой встрече

всегда знает, идет ли девушка, женщина или вдова, по цвету шаровар, которые у молодой девушки белого, у замужней красного, а у овдовевшей черкешенки голубого цвета. Остальная одежда у всех совершенно одинакова; только волосы девушки заплетены в косы, которые удерживаются назади находящеюся на их концах серебряной проволокою; у женщин же волосы падают распущенными на шею и плечи.

Но как ни прекрасна черкешенка, жизнь ее в семейном кругу очень печальна. Поэтому обыкновенное назначение ее украшать гарем какого-нибудь турецкого вельможи совсем не так жалко, как можно полагать. Мы еще воротимся к этому предмету, а теперь коснемся других сторон... Для черкеса жена ничто иное как служанка, которая всегда должна исполнять его волю; на ней лежат все домашние работы, а также забота о его вооружении. Эта жизнь, при всем внешнем блеске, в котором оба пола не отстают друг от друга, заставляет черкешенку проводить все время в жалкой мазанке, или в так называемом доме, состоящем из плетня, обмазанного глиной...

Обращение мужей с женами также далеко не рыцарское. Романтический элемент тотчас исчезает, как скоро красавица оставляет белые шаровары и надевает красные. Остаток старинных кавказских обычаев еще сохранился в <�похищении невесты>, которое происходит следующим образом...

Если молодой черкес хочет посвататься и сделал уже выбор, то он тайно уведомляет девушку, что похитит ее в тот или другой вечер... Такой обычай, имеющий, как мы сейчас увидим, свои особые неудобства... Аул, в котором находится невеста, всегда наготове воспрепятствовать похищению, поэтому для удачного исхода нужно много ловкости и хитрости. Когда жениху удается схватить невесту, он вскакивает с нею на седло и несется во всю прыть из аула... Отъехав на некоторое расстояние, похититель обязан выпустить весь запас патронов, чтобы дать знать о случившемся всем обитателям аула. Это производит сильное смятение: все способные носить оружие мужчины мчатся вслед за ним. Если его догонят, то происходит настоящая битва; от него отнимают оружие, лошадь и разумеется также и невесту, которая тогда для него навек потеряна. Если же он останется победителем в этой скачке, то запирает похищенную им девушку нарочно для нее.устроенную комнату или хижину, но женится на ней не раньше, как уплатив отцу невесты известный калым (выкуп). Свадьба впрочем неинтересна и на ней повторяются те же обряды, как и на магометанских браках.

В заключение заметим, что коренные черкесы никогда не женятся на женщинах других племен; это и составляет главную причину неизменности их типа... Не менее строги обычаи черкесов в семейной жизни; нарушение супружеской верности страшно преследуется. Виновная в этом отношении жена продается, как рабыня, но прежде она должна возвратиться в родительский дом, что считается особенным бесчестием. Точно также поступают и с девушкой. Обольстителя подвергают смерти, та же участь ожидает и любовника...

Мы упоминали выше, что черкешенки, проданные в рабство, не особенно жалеют о своей участи. Подобно грузинкам, они считают это избавлением от невыносимо тяжелых условий своей жизни на родине, потому что их воображение постоянно занято честолюбивыми и властолюбивыми планами, какие даже трудно осуществить в действительности. В мусульманском гареме черкешенка ценится очень высоко и кроме блестящей внешней обстановки пользуется по магометанскому закону, даже в качестве рабыни, такой свободой в сношениях со своим повелителем, какой нет у его законной супруги. Поэтому еще сомнительно, стоит ли поднимать вопрос об уничтожении рабства на мусульманском востоке, так как без рабынь немыслим внутренний быт магометанина...

Пока кавказцы вели свободные сношения с внешним миром по берегам Черного моря, торговля молодыми девушками была в полном ходу. Русские значительно воспрепятствовали этому злу, хотя прекрасный товар еще сбывался разными потаенными путями. Сама эмиграция не ослабила этого обычая, который вследствие своей давности, сделался уже чем-то вроде общественного учреждения, даже напротив беспрепятственное сношение с турецкими агентами значительно облегчило эту торговлю, несмотря на все декреты и постановления. Самые важнейшие чиновники, сделавшие уступку Западу относительно уничтожения невольничества, оказывались замешанными в делах покупки черкешенок и со своей точки зрения были отчасти правы. Так Баги-Ханым, жена одного из величайших и наиболее уважаемых государственных людей, Фуада паши, умершего в Ницце в 1869 году, принимала участие в продаже невольниц. Она была изобретательница знаменитой <�волшебной рубашки>, которая, по ее словам, сообщала надевшей ее черкешенке такую демоническую сверхъестественную прелесть, что покупатель послушно вынимал требуемую сумму, как бы не была она баснословно велика.

Торговля ведется обыкновенно следующим образом. Как скоро посланная девушка достигала Стамбула, центра торговли, она отправляется прямо в гарем покупателя. Так бывает, если товар исходит из первых рук, т. е. от агентов, которые по большей части черкесы, но иногда торговля совершается при участии высокопоставленных дам высшего турецкого общества. В последнем случае покупательница воспитывает девочку, учит ее игре на фортепиано и иностранным языкам, особенно французскому, а через несколько лёт пускает в ход все рычаги, чтобы поместить ее в законные жены или продать какому-нибудь богачу-любителю... Случай к сближению найти легко, если только его ищешь. Обыкновенно собственница девушки посещает общественные увеселения или ездит с нею в открытом экипаже по самым оживленным улицам Стамбула. Прозрачная вуаль выставленной напоказ девушки нисколько не скрывает ее красоты. Многие из таких продавщиц нажили себе значительное состояние, и у одной из них Атидже-Ханым существовал даже особый лист с обозначением цены. Из него мы узнаем, например, что некая Джемалифа была продана Хамшею Паше за 1000 фунтов стерлингов; Аниферу купил на аукционе один египетский сановник за 750 фунт, стерлинг Анделиба досталась Рифат паше за 650 фунт.; Афитаба Махмеду паше из Туниса за 600 фунт, стерлингов; Френкису и Дильбер удалось продать за меньшие цены 170 и 190 фунт, стерл... Этот список относится к шестидесятым годам нашего столетия.

Не все черкешенки достигают блестящей цели, о которой мечтают с самой юности. Некоторые, конечно, не только проникают в гаремы высочайших вельмож, но делаются кадинами или <�подругами султана>. Другие достигают власти и влияния и становятся супругами высокопоставленных турецких сановников. Случается, что подобная невольница несколько раз меняет повелителя, прежде чем достигнет желанного могущества, между тем как другие бесследно теряются в гареме. Понятно, что красота черкешенок не может не возбуждать ревности законных обитательниц гарема, и невольницам приходится часто много страдать от различного рода интриг. Иногда они терпят даже грубое обхождение и многие кавказские девушки, мечтавшие в юности захватить в сети свои самого султана, рано отцветают, хиреют и умирают в чахотке, которой подвергаются часто жительницы гор, когда им приходится переселяться в жаркие страны Египта или Туниса...

По старому придворному обычаю, господствующему при дворе калифов и отвратительному для западных Европейцев, устаревшая и нелюбимая черкешенка отдается в супруги близким ко двору особам. Награжденный много терпит от высокомерия этих невыносимых интриганок, которые делаются похожими на демонов...

В одном из смелых набегов,- рассказывает А.С. Пушкин в <�Кавказском пленнике>,- черкесы взяли в плен русского и притащили его на аркане в аул, как пойманную дичь. Но пленник не слышит более злобных криков врагов, так как, измученный до смерти, лежит в обмороке на гостеприимной земле. Он очнулся только тогда, когда солнце было высоко и, видя себя связанным, дрожащими бледными губами произнес слово <�раб>.

И в то же время как его мучит тоска по родине, природа, серебристый ручей, блестящие облака на вершине Эльбруса и сверкающая красота скал вливают тихую отраду в его душу... Эта душа уже испытана тоской, так как он сам признается, что мир с его радостями и обманчивой любовью, опостылел ему...

Потом пленник успокаивается и, когда восходит луна, впадает в тихий сон:

Очнулся русский. Перед ним,

С приветом нежным и немым,

Стоит черкешенка младая.

На деву, молча, смотрит он

И мыслит: это лживый сон,

Усталых чувств игра пустая.

Луною чуть озарена,

С улыбкой жалости отрадной,

Колена преклонив, она

К его устам кумыс прохладный

Подносит тихою рукой.

Но он забыл сосуд целебный.

Он ловит жадною душой

Приятной речи звук волшебный

И взоры девы молодой.

Он чуждых слов не понимает;

Но взор умильный, жар ланит,

Но голос нежный говорит:

Живи! И пленник оживает.

Подкрепленный новыми силами, страдалец поправляется. Каждый день расточаются ему самые нежные попечения, и чем больше интересует его воинственная жизнь черкесов, их игры и песни, тем глубже проникает в его сердце образ молодой девушки. Прошло несколько месяцев. Тоска любви закралась в душу черкешенки и, блаженствуя в жгучих объятиях русского, она говорит:

Пленник милый,

Развесели свой взор унылый,

Склонись главой ко мне на грудь,

Свободу, родину забудь.

Скрываться рада я в пустыне

С тобою, царь души моей!

Люби меня!

С безмолвным состраданием смотрит русский на милую дикарку. Как змея, проникло в его душу воспоминание и печально отклоняет он страстный порыв девушки. Свет для него лишен прелести с тех пор, как он потерял свою милую, сердце мертво, душа пуста. Горестно, засыпая на груди подруги, в мечтах ласкать другую...

<Забудь меня, восклицает он: твоей любви,

Твоих восторгов я не стою;

Бесценных дней не трать со мною;

Другого юношу зови.

Его любовь тебе заменит

Моей души печальный хлад;

Он будет верен, он оценит

Твою красу, твой милый взгляд.

Перед собою, как во сне,

Я вижу образ вечно милый;

Его зову, к нему стремлюсь,

Молчу, не вижу, не внимаю.

Тебе в забвеньи предаюсь

И тайный призрак обнимаю;

О нем в пустыне слезы лью,

Повсюду он со мною бродит,

И мрачную тоску наводит

На душу сирую мою>.

Пораженная горестью, молодая девушка стонет:

Ах, русский, для чего,

Не зная сердца твоего,

Тебе навек я предалася!

Недолго на груди твоей

В забвеньи дева отдыхала.

Немного радостных ночей

Судьба на долю ей послала!

Придут ли вновь когда-нибудь?

Ужель навек погибла радость?..

Ты мог бы, пленник, обмануть

Мою неопытную младость.

Хотя бы из жалости одной

Молчанием, ласкою притворной;

Я услаждала бы жребий твой

Заботой нежной и покорной;

Я стерегла б минуты сна;

Покой тоскующего друга;

Ты не хотел.

Она молча, рыдая, обнимает его колени. Но жестокий человек признается только, что и он на далекой родине напрасно молил о взаимности, еще тогда, когда в нем пылал жар юности.

<�Я любил и страдал один, также одиноко я и угасну!> Проходит много грустных дней, черкесы отправляются в набег. Аул пустеет и только молодые девушки поют песни про войну и любовь.

Тогда кого-то слышно стало...

Мелькнуло девы покрывало,

И вот печальна и бледна,

К нему приблизилась одна.

Уста прекрасной ищут речи.

Глаза исполнены тоской,

И черной падают волной

Ее власы на грудь и плечи.

В одной руке блестит пила,

В другой кинжал ее булатный;

Казалось, будто дева шла

На тайный бой, на подвиг ратный.

На пленника возведши взор,

<Беги! - сказала дева гор,-

Нигде черкес тебя не встретит.

Когда девушка перепилила его цепи, пленник упал на грудь своей спасительнице. <�Идем со мной, покинем вместе эту ужасную страну> Напрасно. Ее надежды угасли и не осталось следа коротких радостей любви. Пожирающий пламень волнует ее нежную грудь, потом она протягивает ему руку на прощанье.

К черкешенке простер он руки,

Воскресшим сердцем к ней летел,

И долгий поцелуй разлуки

Союз любви запечатлел.

Рука с рукой, уныния полны,

Сошли ко брегу в тишине -

И русский в шумной глубине

Уже плывет и пенит волны,

Уже противных скал достиг,

Уже хватается за них...

Вдруг волны глухо зашумели,

И слышен отдаленный стон...

На дикий брег выходит он.

Глядит назад... брега яснели

И опененные белели;

Но нет черкешенки младой

Ни у брегов, ни под горой...

Все мертво... на брегах уснувших

Лишь ветра легкий звук,

И при луне в водах плеснувших

Струистый исчезает круг.

Татарка всю жизнь остается суеверным, болтливым, занятым сплетнями существом - совершенной противоположностью веселой и умной грузинке или пламенной, честолюбивой черкешенке.