Через неделю после отъезда Ускуп был взволнован новым шумным прибытием какого-то гарема. Осведомись о приезжих, я узнала, что то были восхитительные черкешенки, одалиски О...- паши, которые следовали за его женою, разумеется, совершенно неведомо для нее самой. Прибыв на место, эта контрабанда была помещена, как мне сообщили, ее обладателем в один дом, в который он заходил под предлогом тептиля или ночных наблюдений, которые он производил в городе, с целью убедиться, не затевается ли чего между неспокойными арнаутами. Мораль этой истории двоякая: она свидетельствует, с одной стороны, что муж не осмеливался быть открыто неверным своей жене, а с другой,- что ее ревнивый надзор не оказывал никакого действия.

Одна девушка-черкешенка явилась ко мне из соседнего селения и умоляла меня, со слезами на глазах, взять ее к себе в услужение. Ей было лет восемнадцать от роду и она была красавица собою, смуглая, с блестящими глазами, которые, когда я отказала ей в просьбе, наполнились слезами. <�Я погибаю от скуки в этой ужасной глуши,- говорила она мне,- и нет у меня никакой надежды, что меня продадут, или какой-нибудь добрый человек возьмет меня с собою в Стамбул>. Пораженная этими словами, я спросила у нее, отчего же она в таком случае не постарается о том, чтобы ее продали, как продают других ее сестер. Она уныло отвечала мне: <�Теперь все боятся покупать черкешенок у переселенцев>.

Автор книги <�Народы Турции...>, хорошо знавшая турецкое общество 60-70-х годов 19 в., писала: <�Невольничество в Турции в настоящее время ограничивается преимущественно одним только полом. Мужчины-невольники, за исключением евнухов, попадаются довольно редко, хотя от времени до времени суда, нагруженные ими и пробираются контрабандой в тот или другой порт, где они тайком сбывают свой груз. Но невольничество для женщин составляет необходимую принадлежность гаремной системы, существующей в Турции. Состав сераля пополняется, конечно, из невольниц... Невольница... обходится гораздо дешевле, чем свободная женщина. Отцы также обыкновенно дают невольниц своим сыновьям, во избежание расходов, сопряженных с женитьбой. Девушки, при выходе, тоже получают невольниц для служения. Кроме того, невольницы очень ценятся как домашняя прислуга...>. В другом месте мы также читаем: <�В гаремнике султана живет от 1000 до 1500 женщин... Это толпа женщин всех званий и возрастов вся без исключений составилась из тех грузов невольниц, которые ежегодно привозятся в Турцию из Кавказа, Грузии, Абиссинии и Аравии, невзирая на то, что торг невольниками запрещен> . Для ребенка, рожденного в серале, кормилица обыкновенно выписывалась с Кавказа .

К бесстыдной торговле людьми были причастны Англия, Египет, Иран, Франция и др. Этот факт отмечается, например, в известном <�Обозрении восточного берега Черного моря> генерала Раевского (апрель 1839 год): <�Компания английских купцов в Трапезунде,- говорится в этом документе,- участвует или, по крайней мере, покровительствует сей торговле, как выгодному сбыту своих товаров>. Вообще торговля с восточным берегом <�снабжала невольниками всю Турецкую империю, работниками - трапезундские медные рудники и женами - восточные гаремы>. О <�контрабандировании на сухумских берегах живым товаром>, <�судами морской державы> - Англии,- писал В.И. Савинов в рассказе <�Англичане-контрабандисты на сухумских берегах>.

Цены на рабов здесь были следующие: мальчик стоил 100 руб. серебром, девочка - 300-350 руб., красавицы же, покупавшиеся в самые богатые гаремы или в сераль султана,- от 50 до 100 тыс. пиастр.

Систематическая борьба России против работорговли на Кавказе, как уже отмечалось, имела огромное значение, а с введением в крае русского управления эта торговля и вовсе прекратилась.

В книге Е.П. Лачиновой <�Проделки на Кавказе> уделяется немало страниц работорговле, причем в масштабе всего Кавказского края.

В романе В.И. Савинова <�Тескольское ущелье> показаны картины восточных рынков, где срывают одежду с невольниц, чтобы показать <�товар лицом>.