Роскошный самовар, изысканно убранный стол, широкий размах гнутых спинок кресел, устойчивая деревянная кровать, развернутая к зрителю, кумган с водой под чайным столом, готовый к омыванию рук перед едой, - красноречивый жест гостеприимного приглашения разделить хлеб и соль. Все это сделано спокойно, благородно, с достоинством и потому торжественно.

Расположение изображенных предметов композиции, удивительная точность их соотношений друг с другом, чувство меры в определении пропорции - все говорит о высоком мастерстве и в то же время о возможности существования других подобных вариантов. Иными словами, данная композиция могла иметь более сложные продолжения.

Число сохранившихся циновок невелико. Еще меньше циновок с более или менее сложными композициями, но они свидетельствуют не только о высоком уровне мастерства мастериц, изготовлявших циновки, но и редкости оригинальных, глубоко индивидуальных личностей, способных создать высокохудожественную композицию. Видимо, непросто было даже повторить по готовым уже образцам композицию циновки или намазлыка.

Нельзя не привести здесь сведения, полученные от информатора, о намазлыке с уникальной композицией. Верность информации не может вызывать никаких сомнений.

Хут Шамсудин, авторитетный специалист по адыгейскому фольклору, долгое время бывавший в экспедициях по обору материалов, сообщил автору о том, что в 1958 г. видел в одной семье в ауле Пшижхабль Шовгеновского района намазлык со сценой чаепития и убедительными изображениями человеческих фигур. Приобрести намазлык оказалось невозможным по причине особого отношения семьи к памяти той, которая его сделала. Но более молодое поколение наследников оказалось менее приверженным к памяти предков. Следы намазлыка затерялись. Да и время способствовало этому. Возросший уровень материального благосостояния адыгских семей дал о себе знать в начале 60-х годов особенно резко, и многие предметы быта, являющиеся подлинными произведениями народного искусства, исчезли из ноля зрения исследователей. Время оказалось безжалостным к судьбе народного искусства адыгов, и там, где не оказался рядом внимательный, заинтересованный и прозорливый человек, мы потеряли невосполнимые шедевры.

Сообщение о существовании намазлыка со сценой чаепития, в которую включены изображения людей, привлекает наше внимание логичностью возможности такого продолжения в развитии темы чаепития. Кстати, это сообщение нашего информатора подтверждает полностью и другой участник экспедиции - поэт Куек Нальбий.

Известны и другие факты об интересных возможностях куги и искусства плетения. Об этом пишет Е. Н. Студенецкая: "... информаторы рассказывали нам еще об одном виде настенных циновок, которые плелись из соломы. Они имели вид ажурного плетения полос шириной до 1 м и длиной до 5 м. Их вешали на стене на высоте 40-50 см над земляной приступкой, на которую ставали предметы домашнего обихода. В отверстия циновки втыкали ложки. Иногда такую циновку называли ухо, ухэ (по-кабардински ухуэка - плетеный, заплетенный), натягивали в верхней части стены "ад длинным узким шкафом, на "который на день укладывали постели".