В свадебном обряде есть ритуал, по духу соответствующий этой песне, - это ритуал убегания бабушки жениха: как только невестку вводят в дом, старуха с криком выбегает оттуда, жалуясь, что новая невестка выгнала ее, что она нехорошая и житья не стало от нее и т. д. Невестка должна ее догнать и уговорить вернуться. Если ей это не удастся, старуху на краю села остановит дядя невесты и откупится от нее.

Этот смех, конечно, не сатирический; как образы величальных песен не соответствуют конкретным качествам реальной невесты, так и образы смеховой песни не соотнесены с характером и портретом ее. Смех этой песни восходит к древнему обрядовому жизнетворно-магическому смеху. Поэтому при всей его внешней противоположности другим обрядовым элементам сокровенная функция хатияковского смеха родственна назначению самого обряда и его величальных песен и хохов.

Вторая форма участия хатияко в обряде - это исполнение роли распорядителя в праздничных плясках и чапщевых играх.

Затевающий свадьбу, независимо от его сословной принадлежности, лично или через верхового посланца приглашал джегуако, т. е. корифея - руководителя ансамбля: в такой-то день у нас свадьба и прошу быть нашим хатияко. Тот собирал свой ансамбль и приезжал в назначенный день. В ансамбль, кроме корифея, входили джегуако, который играл роль хатияко, несколько музыкантов и трещеточников. Корифеем мог быть и сам джегуако, как, например, Л. Агноков, или флейтист, как, например, С. Мижаев, К. Сижажев.

Вторая система, видимо, древнее. Роль хитаяко играл тот, кто был импровизатором-балагуром, знал тонкости обряда и умел находить выход в самых запутанных ситуациях. Великим хатияко в Кабарде были Л. Агноков, в Черкесии - С. Мижаев, хотя и на флейте играл великолепно, в Адыгее - Т. Агиржаноков, выступавший вместе со знаменитым Магаметом Хагауджем, гармонистом. Пригласив джегуако, хозяин платил им гонорар в размере 5-10 руб.

Свадебные пляски открывались утром, говорит темиргоевец К. X. Хачамизов, который в молодости был хатияко. Кошехабльский кабардинец Б. И. Куращинов утверждает, что они начинались вечером. Видимо, это один из вариативных моментов обряда. Постоянным является то, что перед открытием обрядовой пляски джегуако, юноша и девушка из данного рода отправлялись по селу на бричке, раньше - на арбе, пением и игрой на флейте собирать девушек: останавливаясь у ворот, они традиционными формулами просили у родителей (или брата) отпустить под их ответственность дочь (сестру) на свадебный джегу. Пляски с перерывами на обед и на ночь длились три или (очень редко) семь дней, и после каждого перерыва девушек снова собирали таким же образам. Юноши являлись сами без особого приглашения.

Хатияко сам выбирал удобную для плясового круга площадку (утыку) и с позволения хозяина открывал обрядовые пляски. Круг этот имел традиционную структуру: девушки отдельно выстраивались у стены дома (площадку чаще выбирали перед домом на виду улицы), напротив становились юноши, на которых натирали всадники, чтобы прорвать строй и, ворвавшись в круг, схватить пляшущую девушку (игра щурэлъэс: "пеший-конный"). Справа и слева от них оставались открытые места, чтобы старики (справа) и женщины (слева) могли смотреть на пляски. В середине круга, рядом с юношами, располагались музыканты - флейтист, скрипач, за их спиной или по бокам стояли трещеточники. Если была гармонистка, ее стул ставили среди девушек. Хатияко свободно носился по кругу. У него были помощники (1офтабгэ - у шапсугов): двое среди юношей (к1алэ хьэтыяк1у - хатияко юношей) и двое среди девушек (пшъашъэ хьэтыяк1у - хатияко девушек). Пока шли пляски на плясовой площадке, все - и музыканты и пляшущие беспрекословно подчинялись хатияко: здесь он корифей.

Джегуако каждый день утром, в обед и вечером приглашали в соседний дом и хорошо кормили из обрядовой пищи, но пить давали умеренно.