Третий наконечник лишен фигуры барса (в сравнении с первым). Барс упразднен из ритмических соображений. Как йидно, местных торевтов все время привлекал тот динамический прием, который идет из сасанидского искусства, вероятно, через Византию, и используется в колосовско-кужорской торевтике - прием резкого поворота головы зверя в противоположную корпусу сторону. В то же время олень приобрел фантастические черты - теперь его туловище снабжено головой барса с оленьими рогами. Композиция приобрела почти геральдический горизонтально-центробежный вид. И взаимоотношения расположенных рядом оленя и тигра приобрели от таких изменений в композиции замысловатую окраску. Еще раз эта четырехфигурная композиция повторена на прямоугольном наконечнике с рельефно-гравированным окончанием. На этот раз изображение сильно схематизировано, формы едва угадываются и больше напоминают орнамент. Здесь основное поле не полуциркульного завершения справа, а прямоугольного, конец - в виде треугольника с четырехлепестковой розеткой, со стороны крепления-четырехлепестковая фигура.

На пятом наконечнике популярный охотничий сюжет изменен. Композиционное поле занято тремя фигурами: барсом, тигром и оленем. Олень обречен, он находится между двумя хищниками, В этом случае особенно заметна двусмыленность положения тигра. Барс уже терзает жертву, а что делает тигр? Художник наделяет его антропоморфностью. Тигр останавливается, поворачивает голову к зрителю и прикладывает лапу к челюсти, как бы опрашивая у него совета и раздумывая. Эта композиция имела бы тоже геральдический центростремительный вид, если бы фигура оленя не вносила беспокойство и аритмичность, драматизируя всю сцену.

Шестой наконечник совсем короткий, он включает только две фигуры: оленя с головой барса и тигра. Ритмико-динамическая часть в декоре этого наконечника еще более определенна. Поворот обеих фигур и движения ног дружно влекут влево, но голова тигра, изображенная фронтально, сдерживает движение и действие и возвращает внимание к центру и в правый край, где взгляд зрителя вновь привлекает хвост тигра и направляет его опять к голове зверя, глубокомысленно подпертой лапой.

Наконец, самый сложный декор имеет седьмой наконечник со сценой охоты. То ли от долгого использования, то ли от нечеткого литья, то ли от недосказанности в рисунке изображение в основном поле наконечника неразборчиво. Здесь также есть три фигуры однонаправленного правоповернутого фриза, остановленного фигурой льва. В этом наконечнике нет свойственного остальным ритмического модуля, ведущего взгляд посредине пластинки по туловищам зверей; взгляд прыгает по точкам прикрепления к бортику рамки и спотыкается, отчего рождает чувство беспокойства и растерянности. Судя по отдельным элементам, которые отмечает и К. А. Ракитина, сцена скомпонована из сюжетных элементов разновременных и разностильных изделий торевтики. Так, лев с раскрытой пастью взят (по предложению Ракитиной) с лицевой стороны центральной пластины киликийской бляшки. Но отсюда автор (художник) смог взять лишь голову, а туловище ему пришлось приставить от тигра первого наконечника с поднятой к морде лапой. Собака очень похожа на этого же льва, только уменьшенного и развернутого в другую сторону. Пропорции фигуры лучника, форма лука, его положение, довольно архаичны и реминисцируют к охотничьим сюжетам колосовско-кужорской торевтики, а также скульптурно-графическим памятникам X-XII вв. Лошадь как будто слишком документальна и реалистична для ранних образов, но в то же время положение и форма ее ног, начертание головы заставляют вспомнить ажурного "Зекотха" из Колосовки, опубликованного в предыдущем выпуске серии (на носу лошади просматривается раннесредневековый начельник). Странной выглядит розетка вместо пера стрелы.

Охотничья сцена последнего наконечника несмотря на свою эклектичность всеми своими признаками входит в единый стилистический ряд однотипных изображений. Любопытно, что исполнение декора седьмого наконечника более всех напоминает ажурные лицевые планки бронзовых пеналов (или футляров) раннесредневековых оселков (многочисленные точки прикрепления к рамке, запутанность горизонтального прочтения, интенсивная рельефная игра элементов композиции).

Все рассмотренные наконечники сюжетом последнего связываются с охотничьей тематикой и как бы объединяются в единый цикл.