Анализ наконечников белореченских курганов убеждает в том, что адыгские ювелиры XIV - XVI вв., используя традиционную композицию, умело и тонко комбинировали различные смысловые варианты из местной фауны с добавлением отдельных персонажей из восточного и византийского искусства с целью наибольшей выразительности. Испытывая сильное и многостороннее влияние, декоративное искусство адыгов не снивелировалось, предположим, с персидским или византийским, что, по сути дела, произошло с дагестанской торевтикой. Усложняя и обогащая мотивами и деталями оформление, используя арсенал художественных и технических средств, адыгские торевты сумели сохранить главные принципы своего искусства, соответствовавшие психическому складу народа: сдержанную благородную динамику, стремление к свободе и независимости основного мотива, ясную его читаемость, рационализм композиции и ритмики, миролюбивый и полушутливый характер персонажей, изящество и жизненность пластических характеристик в рисунке.

Можно прямо сказать, что адыгская торевтика "Высокого средневековья" испытала благотворное влияние итальянского Ренессанса, но не формальное, а идейное, как в свое время керамика предков адыгов, меотов, испытала подобное же влияние эллинистического искусства древних греков.

Именно в изображениях животных, несмотря на восточный характер стилизации в рисунке, выражается гуманистический дух искусства наших предков в ХIII-XVI вв.

Кроме ленточной композиции, в торевтике поздних касогов по-прежнему популярной была геральдическая. Изображения барсов, грифонов, львов с зеркальным отражением фигур характерны для пряжек, ручек, ковшей. Интересна орнаментация ручки серебряного ковша. Здесь в прямоугольник вкомпановано два хищника с рогатыми головами. Голова левого похожа на козла. При взгляде на этого "хищного козлорогого грифона" с клювоподобным носом вспоминаешь жрецов в масках на кужорской бляшке из предыдущей статьи по торевтике. Трилистник в этом изображении трактуется сходно с колосовскими изображениями.

На примере средневекового адыгского и древнего меотского материала можно наблюдать сходные явления в двух наиболее развитых самостоятельных художественных ремеслах Прикубанья-керамике и торевтике. Оба они достаточно ярко выражают вкусы адыгского народа в период формирования зооморфного орнамента адыгов из декоративно-изобразительного искусства. Керамика незаметно влияла на этот процесс пластическими и графическими средствами. Торевтика (преимущественно звериная область ее декора), которая пронесла все основные самобытные черты национального адыгского искусства от раннего средневековья до начала нынешнего века, особенно большой вклад внесла в создание орнамента XIX в. на одежде и в жилищной архитектуре адыгов.

Анализ звериных сюжетов художественной металлообработки средневековья позволяет не только определить признаки стиля касожской торевтики, но и яснее представить, читая ее идейно-тематическую сторону, некоторые особенности жизненного уклада и общественного строя закубанцев. Так, Колосовско-кужорская торевтика позволяет дополнить наше представление о воинах-конниках с их суровой, полной трагизма жизнью. Серебряные наконечники поздних касогов рассказывают больше об охоте. В этот относительно спокойный период касоги большое внимание уделяли именно этому занятию, что видно также по данным товарооборота XIII - XV вв. Княжеско-дворянская верхушка "белореченского" общества, очевидно, часто забавлялась охотой наподобие сасанидских царей, и это до некоторой степени говорит о социально-экономическом состоянии поздне-касожского общества.