Необходимо еще отметить в колосовско-кужорской торевтике точную и рациональную пластику. Скупо, но точно, например. нарисованы конечности у зверей кужорской втулки. Наряду со схематизацией и стилизацией под орнамент образно верно схвачены их форма в движении. В пределах профильного плоскостно-силуэтного изображения мастер ухитряется бросить намек на объем.

Ноги животных и птиц змейского комплекса изображены иначе. Они производят впечатление спутанных.

В ритмико-динамической части адыгских изображений тоже имеется своеобразие. Так же, как и на сасанидских серебряных блюдах и в византийской торевтике, испытавшей влияние первой, звери кужорской втулки, круглых подвесных блях и игольницы из Колосавки показаны в активном движении (прыжке или беге), как правило, с резко повернутой назад головой. Но в них, во-первых, нет дополнительных орнаментальных элементов, теснящих даже в пределах клейма фигуру зверя подобно византийской торевтике, (т. е. нет боязни пространства); во-вторых, нет того слепого безудержного галопа или отчаянного прыжка, которые свойственны "сельджукским" изображениям на бронзовых зеркалах XI - XIII вв.; в-третьих, в них нет страстности и свирепости сасанидских изображений. В этом местные изображения сходны с одновременными им львами, грифонами и орлами змейского комплекса. Но больше всего по сдержанности и значительности колосовские и кужорские животные и птицы приближаются к каменным рельефам с зооморфной тематикой средневековых храмов (например, храм Свети-Цховели) Грузии.

В некоторых случаях фигура зверя так компактно вписывается в петлю или круг, что производит впечатление скачущей по кругу в вертикальной плоскости.

От аланской торевтики Северной Осетии указанного периода колосовско-кужорскую отличают некоторые стилистические и психологические моменты: хвосты у змейских зверей похожи на ажурные наконечники копий, морды касожских с полуоткрытой пастью какого-то добродушного вида с лукавством, юмором, изумлением.

Итак, в отношении к пространству в местной торевтике наблюдается стремление художника или совсем освободить поле вокруг фигур животных, или расширить и объединить рамки вокруг них, или, в крайнем случае, оставить чистым поле в клейме (в противоположность византийским изображениям, где в фон клейма вторгаются еще какие-то орнаментальные элементы).

Интересно наблюдать, как формируется местный стиль на базе нескольких стилистических направлений; этот процесс отбора композиционно-динамических средств хорошо виден при сравнении колоеовско-кужорского и белореченского материала.