Пахари исполняли во время пахоты пахотную песню - жъонэк1о орэд. Плугарь запевал ее, а погонщики подпевали. Бывало, что плугарь и погонщики поочередно запевали песню. Пахари отказывались брать с собой на работу того, кто не знал пахотной песни или не умел ее исполнять. Порядок этот соблюдался в более ранее время. Факт этот дает основание думать, что когда-то пахотная песня была культовой. Нам не удалось записать полный текст этой песни.

Приводим ее фрагмент:

Если ты тфокотль, не бери на временную эксплуатацию вола,
Но если ты берешь, то корми его, как своего вола,
Хозяйские волы едят соль...
А если соленые слезы - моя соль.

Нередко мелодия пахотной песни исполнялась без слов или с двумя - тремя словами. По данным А. Ф. Гребнева, первый погонщик запевал тесню, второй погонщик пел в унисон ему, а плугарь выкрикивал: "Держи ровней", или "Погоняй прямей!".

В период пахоты поле представляло собой как бы громадную сцену, где в некотором беспорядке размещалось множество хоровых коллективов. Песни их, раздававшиеся отовсюду, сливались в общий разноголосый хор.

Участники супряг, закончившие пахоту раньше других, помогали отставшим. Они делали это без всякой корысти, соблюдая обычай взаимопомощи.

После окончания пахоты крестьяне, не имевшие ни тягла, ни инвентаря, устраивали ш1ыхьаф (по-кабардински - щ1ы-хьэху)-трудовую взаимопомощь. Пахари бесплатно вспахивали их земельные участки, а устроители ш1ыхьаф обязаны были кормить пахарей, пока они работали на их полях. Кроме того, ночью они пасли рабочий скот, который использовался для плуга. Если они не в состоянии были выполнить эту работу, то нанимали за определенную плату работника. Ш1ыхьаф устраивался только с разрешения главного распорядителя пахарей.

Неимущие люди брали во временное пользование волов и плуг для вспахивания своих земельных участков. Обычай этот назывался бэджэнд, бэджэрд (у кубанских шапсугов). Крестьяне, которые приобретали плуг и окот, пользуясь этим обычаем, объединялись в супрягу.

Нетрудоспособные люди или крестьяне, имевшие только одного вола или плуг, сдавали их на бэджэнд за определенные услуги. Крестьяне, пользовавшиеся их плугом или волом, должны были день работать на их поле. Называлось это мэфажъу - однодневная пахота. Крестьяне, сдавшие на бэджэнд волов и плуг, кормили пахарей, пока те работали на них. Трудоспособные из них помогали пахарям: были погонщиками или пасли волов из плужной упряжки.

По окончании пахоты по указанию главного распорядителя, участники супряг вспахивали земельные участки престарелым, инвалидам, больным, сиротам, вдовам. Они делали это без всякого вознаграждения. Пахари вспахивали бесплатно и земельные участки, принадлежавшие аульскому общественному фонду. Урожаи с этих полей хранились в общественных амбарах. Зерно из общественного фонда раздавали семьям, испытывавшим большие материальные лишения, инвалидам, сиротам, вдовам.

После крестьянской реформы в деревню проникает новая сельскохозяйственная техника, которая вытесняла старые орудия труда адыгов. Правда, новые земледельческие орудия в основном покупали зажиточные семьи, но и простые крестьяне приобретали их вскладчину. В этот период супряга как хозяйственный союз значительно теряет былое свое распространение. В начале XX в. обычаем супряги пользовались лишь отдельные семьи.

После окончания пахоты пахари устраивали моленье. Произносилась здравица - хъохъу.

У адыгов окончание пахоты сопровождалось большим празднеством. К нему заранее готовились: приготовляли разнообразную и обильную пищу, бузу, пекли специальные обрядные пирожки.

Пахари торжественно возвращались в аул. Они несли несколько флагов, украшенных орнаментом, звездочками и полумесяцем. Впереди ехала подвода, на которой находилось большое деревянное изображение оленя. По предположению Е. И. Крупнова, олень и кабан некогда служили тотемами определенных родовых групп.

Он отмечает: "И не случайно в Нальчикских погребениях наблюдается обилие различных поделок из клыков кабана и зубов оленя". По всей вероятности, у адыгов олень был связан с земледельческим культом. Аульчане выходили навстречу пахарям, и все они вместе отправлялись на реку. Там устраивался обряд псыхадз (псы-вода, хадз-бросать)- бросания в реку.

Собравшиеся бросали друг друга одетыми в реку. Обряд этот совершался в честь божества вод Псыхъогуащэ (психогуаше). Участники его хотели задобрить, расположить к себе Псыхъогуащэ, чтобы она, когда нужно, щедро посылала им дождь. По данным Г. Ф. Чурсина, люди когда-то бросали в воду человека в жертву Псыхъогуащэ для ее умилостивления. Впоследствии не стали топить человека, а просто окунали или бросали его в воду.